Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

              ЕВРИПИД
Уж если перемены неизбежны,
То почему все к худшему идет?
Свобода, равенство - какие блага!
А лучше человек иль государство,
Как верилось, не стали отнюдь, нет.
Сурова жизнь была в войну и после,
Когда Афины, вся страна в руинах
Лежали, но как весел дух был наш,
Победой окрыленный и отвагой
Все превозмочь и возродить Акрополь,
А с ним и жизнь прекрасней, лучезарней,
Как светлы небеса, богов обитель!

              АСПАСИЯ
Так в юности бывает.

              ЕВРИПИД
                                        Да, но юность,
Что ныне входит в жизнь, окрылена ли
Мечтами о служении отчизне,
О высшей доле, славе, красоте,
И так естественно, как образ жизни
И склад души всех лучших юношей
Из бедных и богатых без различий,
Лишь ум и дерзость в состязаньях всяких
Ценились к радости детей и взрослых,
С участием на празднествах богов,
Богинь чудесных.

             АНАКСАГОР
                                 Юности мечты
И сновидения! И я их помню.
Гомер взлелеял наши устремленья,
Как божество, вселяясь в наши души,
И мир предстал возвышенно-прекрасным,
Как Космос, как Олимп... или Афины.
Но ум недаром человеку дан,
С природою вещей и мирозданья
Согласный несомненно, - для познанья,
С рожденьем мыслей из семян вещей.
Богов ли отвергаю я? О, нет!
Готов я верить и в богов, и в Ум,
Вносящий строй и лад в явленья мира,
Как музыка в стихию бытия.

              АСПАСИЯ
Увы! Клеон добился своего
И вот предстал перед простым народом
Защитником отеческих богов.
Тут дело не в устройстве государства,
Я думаю, а в честолюбьи лиц,
Лишенных благородства и стыда,
В невежестве своем решивших, будто
Лишь деньги - мера и ума, и чести,
И тщащихся быть первыми в стране.

               ЕВРИПИД
Да, в этом весь Клеон, богач горластый;
Из демократов, он вступил в борьбу
Не с Фукидидом, а с самим Периклом,
Соперничать открыто с ним не в силах,
В безбожьи обвинил Анаксагора.

             АНАКСАГОР
Увы! По-своему, он прав, что делать?

              АСПАСИЯ
С законом Диопифа о безбожьи,
Недавно принятым, - зачем, ведь ясно, -
В решении суда уж нет сомнений.

             АНАКСАГОР
Тюрьма, цикута? Смерти не минуешь.
Природа уж приговорила нас -
Меня и судей, сколько б их ни было.
О, храбрецы!

               АСПАСИЯ
                         Готов ты смерть принять,
Но лучше не сейчас и не от нас
С Периклом; каково ему-то будет?
Вступиться мы не можем, но спасти
Мы вправе. Ты уедешь с Еврипидом
На остров Саламин, а там - в Лампсак,
Где ты найдешь приют, тебя достойный.

              АНАКСАГОР
Ах, вот зачем умчался он в Пирей!
А ты меня с отшельником сыскала.

                 АСПАСИЯ
Согласен?

               АНАКСАГОР
                   Да, конечно. Все равно.
Дорога в царство теней отовсюду
Ведь одинакова.

                АСПАСИЯ
                               Ах, что случилось?

                 ПЕРИКЛ
В Пирей вернулись наши корабли
С Керкиры - с вестью о морском сраженьи,
Крупнейшем между эллинами, видно.
Коринф с союзниками вышел в море
Со ста пятидесятью, у керкирян -
Сто десять кораблей, и наших десять,
Вступивших в бой не сразу, но сыгравших
С пришедшими чуть позже двадцатью
Решающую роль.

               АСПАСИЯ
                                 Увы, война!

                 ПЕРИКЛ
Сраженье разыграли бестолково,
Как если б гоплиты на кромках суши
Сходились и ожесточенно бились,
И корабли сшибались как попало, -
Без всякого искусства бой кровавый.
На чьей же стороне победа - трудно
Решить ведь и теперь. И вот под вечер
Вновь корабли готовятся к сраженью...
Но тут же коринфяне отступают -
При виде наших двадцати, сочтя,
Что, может быть, их больше, не решаясь
На новое сражение, с разрывом
И мирного ведь договора с нами.
Они уплыли; мир мы сохранили,
Керкиру защитив, Коринф ослабив,
Могущество Афин вновь подтвердив!

               АСПАСИЯ
Но это и опасно. Ведь Коринф
Поднимет всех союзников со Спартой
Угрозою могущества Афин.

               ПЕРИКЛ
Ну, это наша доля. А пока
Корабль к отплытию готов. Решенье
Какое приняли?

             АНАКСАГОР
                             В Лампсак, Перикл!
Я буду там опять вблизи тех мест,
Где метеор явился в небе знаком
Моей судьбы, и Космос мне открылся
Через покров мифических видений
Весь в глыбах огненных камней и льда,
Где жизни не было б, когда б не Нус,
Из хаоса рождающий природу,
Как из семян, весь из семян живого.

               ПЕРИКЛ
Велик, возвышен духом, как всегда.
Ты из богов, кого винят в безбожьи.
Жаль, на Панафинейских празднествах
Не примешь ты участья, как всегда,
На этот раз особенных, поскольку
Предчувствие войны уж жжет сердца.
Прости! Пора! Мне надо быть в Афинах.
Вас с Эврипидом отвезут в Пирей.

               АРХОНТ
Хор юношей и девушек впервые
Собрали вместе - два крыла у песни.

              СОФОКЛ
И зрелище, приятное для глаз
Вдвойне. Для слуха тоже - перекличка
Звонкоголосых птичек на заре.

              АРХОНТ
Великие Панафинеи - раз
В четыре года - высшее из празднеств
В Афинах в честь Афины-Девы - ныне
Особо пышно собрались отметить,
Сказать по правде, вопреки рассудку,
В виду войны и всевозможных бедствий.

              СОФОКЛ
Что лучше юности в красе весенней
И с грацией божественных созданий,
Поющей и танцующей беспечно?
О, счастья миг! Как вечность, драгоценна.

               АРХОНТ
Мы любим празднества; в них красота,
Как юность, торжествует; радость жизни
Взвивается напевом звонким в небо,
И старость воскрешает утро дней,
Невозвратимых в полноте своей.

               СОФОКЛ
В пятнадцать лет был удостоен чести
Я запевалой, впереди у Хора
Вышагивая, зачинать напев,
И Хор подхватывал слова, как Эхо, -
И как вокруг все ликовало, пело,
И море синее, и горы с лесом,
Хотя Афины из руин едва
Лишь поднимались, жили скудно все,
Но Ника, торжествующая дева,
В сердца вселяла радость бытия.

                КРАТИН
Какой уж ныне нет. Довольство, роскошь,
Боюсь, лишь пресыщенье принесли,
Как опытность не ведает уж тайн,
И не любовь нас треплет до стыда,
Как в юности невинной и прекрасной,
А похоть злая, как Сизифов труд,
И в утолении его нет счастья.

               СОФОКЛ
Тебя я помню с юности уж старым,
Прости, а ты все дюж, не счастье это?
Оставим похоть козлоногим; мы
Не женщин любим с пылом, служим Музам,
И нет ведь счастья выше на земле.

                    ХОР
      О, лира золотая! Струны
Твои вновь зазвучали, вечно юны,
      Как песнь пернатых соловьев,
      Без устали несущих зов
      С лугов и рощ до неба
            По воле Муз и Феба,
        Ведущих ныне хоровод
        У Иппокрены чистых вод
                 На Геликоне,
            С фиалками на склоне,
         К отраде смертных и богов,
         С истомой сладкой, как любовь,
            И всем, чем знаменита,
         Вдруг в женах явит Афродита.
                   (Пляшет.)

                     1-Й КУПЕЦ
            Да, Афродит, как есть,
            Здесь собралось - не счесть.

                     2-Й КУПЕЦ
             А я люблю флейтисток,
             С игрою стройных сисок.

                         РАБ
          И раб на празднике свободен.
          Ведь таковы мы по природе.

                      ЮНОША
          Кто пал в бою, тому вся честь;
          А кто пленен, он раб и есть.

                         РАБ
          Пусть раб, я строил Парфенон
               За плату, как свободный.
          А мой хозяин, кто же он?
               Считаю, брат мой сводный.

                  ЦВЕТОЧНИЦА
               Увы! Увы и ах!
           Цветы увяли в волосах.
           На свежие смените
           На радость Афродите,
               Влекущей и влекомой
               По тропочке знакомой!

                         ХОР
           И нет счастливей юных жен,
Когда на землю сходит Аполлон
           Водить, как с Музами, по лугу
           Веселый хоровод по кругу.
                В движеньи рук и ног
                    Прелестных бог
           Находит радость, словно в ласке,
                И сам несется в пляске.
           И Музы сходят вереницей,
           Как, сложа крылья, птицы,
           Земли касаются стопой,
           Одна прекраснее другой.
           Но прежде будут состязанья,
                Могучие сказанья.
             (Пляшет, вступая в пределы стадиона.)